«Ще не вмерла Україна!»

***

Только факты. К концу советской эпохи поселок городского типа Вертиевка, расположенный в 140 километрах к северу-востоку от Киева, насчитывал около 11 тысяч человек, десяток предприятий (три совхоза, кирпичный завод, автоцентр…) и четыре общеобразовательные школы. Власти обещали провести газ.
Спустя двадцать лет это вымирающее село. Хаты зарастают бурьяном. Численность населения скатилась до трех тысяч, совхозы развалились, заводы закрылись. Работать практически негде. Оставшиеся в селе пашут в поле, чтобы выжить и что-то отвезти на рынок, – каждый клочок земли засеян. Школа осталась одна – следствие низкой рождаемости. О газопроводе никто больше не мечтает – стране даже на закупки топлива не хватает.
В последние годы в этих местах обнаружилось страшное явление – взрослые беспризорники. Стоит хата на краю деревни с отключенным светом; существует в ней одинокий мужичонка, средств к существованию не имеет, при возможности выпивает. Оголодав, он направляется к соседям, те дадут ему немного картошки.
Зато процветает в Вертиевке заведение под условным названием «бутербродная» – забегаловка с разнообразием в ассортименте дешевого алкоголя.
Россия с Украиной – родственные души. Два наставленных друг на друга зеркала с одними и теми же проблемами.

***

Иду по дворам, опрашиваю жителей села все о том же: что для вас Евро?
У пенсионера Николая Матвиенко добротный кирпичный дом еще с тех времен. Он как раз отпустил соседа-конюха, распахавшего за скромное вознаграждение огород, а потому готов к беседе. Он хорошо расслышал мой вопрос. Но сперва хотел бы достучаться наверх.
– Вот послушай. Была у нас в Вертиевке больница в два этажа. А теперь там сидит один терапевт. В случае чего предлагает домашнее лечение, – повествует дедушка. – Каждый день в селе похороны, а рождение ребенка стало редкой новостью. Как не было клуба для молодых, так и нет. Как не было рынка, так и нет. Трудовые заслуги стариков ничего не стоят. Люди живут на то, что сами вырастят: картошку, кукурузу… Это не жизнь, а выживание. Раньше здесь все работали и зарабатывали. А теперь молодежь едет в Киев… Ты, кажется, что-то спрашивал о Евро?
– Да-да. О вашем к нему отношении. О том, что он вам может дать.
– Евро – это неплохо. Потому что съедутся люди из разных стран, и они своими глазами могут увидеть нашу жизнь. Может, тогда правительству Украины станет неловко за нас перед иностранцами, и оно позаботится о селах. Люди станут не выживать, а жить. Гостям обещаю: мы чем богаты, тем и рады, всегда чем-нибудь угостим.
У Матвиенко есть подруги-соседки. Александра Полторацкая и Ольга Огир, которые хорошо помнят оккупировавших Вертиевку немцев, категорически отказались жаловаться на жизнь и все больше шутили.
– Мы Евро по телевизору смотреть не будем. Мы на него поедем!
Я не стал разубеждать бабушек. Их месячной пенсии хватит разве что на билет матча группового этапа (и это при лучших раскладах).

***

На железнодорожника Владимира Зоценко и его супругу Александру односельчане указали как на самых работящих. Возможно, им хватит сразу на несколько билетов.
Свой путь во взрослой жизни они начали строителями БАМа.
Зарабатывали по советским меркам весьма прилично, вернулись в село героями-тружениками. Но у железных дорог самостийной Украины иные возможности – платят с учетом порога прожиточного минимума. Владимир занимается ремонтом путей, порой отъезжая от дома за сотни километров. Александра следит за домашним хозяйством, в котором не хватает разве что крокодила.
– Муж работает от зари до зари, – вздыхает женщина. – А перед Евро стала видеть его дома еще реже. Я так понимаю, приводят пути в образцовый порядок. Наш с мужем рабочий день – 16–18 часов в сутки.
– Так существует же норматив – восемь.
– Это в городе. Там люди по-своему устают, а в деревне по-своему.
– А футболисты, не удивляйтесь, работают по два-три часа в день.
– Они это заслужили. Сыграть в футбол – не спеть под фонограмму.
– Что для вас Евро?
– Национальное достояние. По возможности соберемся у телевизора и поболеем за наших. Но мы уже не верим в лучшее. С трудом верится, что от этого турнира что-то останется народу. Опасаемся, как бы Евро потом не ударил по зарплате простых людей.

***

У центральной дороги трое пареньков абитуриентского возраста играются спущенным мячом. Нечетное количество не позволяет им разделиться на команды. Двое атакуют вратаря в майке донецкого «Шахтера».
– Эй, хлопцы, почему мяч у вас спущенный?
Ребята мнутся. Насторожены вторжением неизвестного человека с акцентом. Объясняю цель визита: что даст Евро?
Поразмыслив, самый смелый отвечает:
– Появится много новых футболистов. Люди полюбят футбол еще больше.
Выясняется, что в селе, которое страдает по множеству проблем, целых пять футбольных полей. Никакой вещевой рынок и элитная парковка не претендуют забрать это богатство у подростков. Только бы на новый мяч кто бы подкинул полторы сотни гривен.
– Знаете, почему на Украине поля хорошие, а в России одна жижа? – с подначкой спросил в майке «Шахтера».
– Говори. Сколько лет голову над этим ломаем.
– У нас земля хорошая – чернозем. А у вас глина.
Вспомнилась ненароком прошлогодняя беда «Локомотива» и лично Ольги Смородской: 90 процентов промышленной глины в голландском газоне за 550 тысяч долларов.

***

В надежде на продолжение разговора отправляюсь на урок физкультуры в школу имени Героя Советского Союза Михаила Кирпоноса (его почитают как самого известного выходца села). Школа построена на месте бывшего храма, который взорвали в тридцатые годы. Забором школы до сих пор служит церковная ограда из кирпича.
Самый конец учебного года – учитель Александр Сидорец принимает беговые тесты. Спортивная пресса никогда не бывала в Вертиевке, поэтому урок немедленно прерван. Во время разговора с учителем дети обступают, рассматривают камеру и диктофон.
Заметно, что Сидорец, как и другие жители села, в некотором замешательстве: на каком языке интервью давать – на русском (чтобы собеседнику понятнее было) или украинском (из патриотических соображений)? Получается суржик – смешение.
– Знаете, как школьники любят футбол? Все без исключения – и мальчишки, и девчонки. На матчах чемпионата школы и района аншлаги. Что печалит – инвентаря небогато. А ребята только и просят: один мяч исхудал или порвался, новый им подавай, – сетует физкультурник.
– Как проходит урок футбола, введенный в курс по инициативе братьев Суркисов?
– Пожалуй, он только на бумаге остался. Потому что в расписании урока с таким названием нет.
В разговор встревают дети.
«А вы видели Шевченко?», «А Блохин злой или добрый?», «У вас есть билет на матч в Киеве?» – и т.п.
Шевченко видел. Блохин скорее злой. Билетов нет, зато подтверждение аккредитации имеется.
На интервью дети готовы, но если только всем скопом. На мой вопрос, кто победит на Евро, хором отвечают: «У-кра-и-на!».
– Мы обязаны все дела перенести, нас ждет громадное зрелище. Хлопцы и девчата! Будем дивиться, болевать за команду! – призывает на украинском растроганный Сидорец, после чего выставляет всем хорошие отметки.

***

Каждому гостю в Вертиевке при условии его совершеннолетия здесь нальют стакан самогона. Разливают самогон, как правило, в бутылки из-под дорогого коньяка или водки – не выбрасывают, дорожат красивой этикеткой.
Если честно, больше двух чарок я не потянул – больно ядреное угощение. Также не нуждаются вертиевцы в мясе, молоке и яйцах со стороны. Все свое. Закусывают натурпродуктом – салом или колбасой-кровянкой. У хозяина всегда можно поинтересоваться:
– А кем я, простите, закусываю?
– Пятачком. Веселый был парень. Страшно визжал, когда резали в прошлую пятницу.
О самогонной рецептуре местные жители рассказывают с любовью в голосе: «Берешь килограммов десять картошечки, истираешь вместе с кожурой. Истертый картофель кладешь в емкость с тремя литрами молока…»
Многие местные брезгуют водкой из магазина, называют ее »химией».
Облав на самогонщиков не устраивали аж с 1985 года. Если готовишь самогон для себя – пожалуйста. Продаешь – в хату заявится полицай.
В ходе непышного, но душевного застолья поднимаются следующие тосты:
«Будьмо, хэй!» – «Будем!». Тост произносится в честь гостей из России. Гетман Богдан Хмельницкий завещал украинцам жить в мире и согласии с Россией. Теперь же россиян за глаза называют здесь москалями и кацапами. «Это любя», – объясняют.
Тост за Евро. Не самый искренний тост, потому что у простых людей костью в горле стоят те миллиарды государственных долларов, которые пошли на организацию турнира, а не на ремонт разбитых дорог и повышение пенсий.
Но за сборную Украины все горой. Местные жители предоставили фотографию – как во время ЧМ-2006 они собирались вместе с соседями к началу трансляции, накрывали стол и вместе с футболистами запевали державный гимн:
Ще не вмерла Україна!
Ще нам, браття молодії, усміхнеться доля.
Згинуть наші вороженьки, як роса на сонці,
Запануєм і ми, браття, у своїй сторонці.

ДЕНЬГИ

ТОЛЬКО ЦИФРЫ: ЖИТТЯ* И ЕВРО
Проведение Евро на Украине может усугубить и без того неважное состояние дел в экономике страны.
По оценкам экспертов, вложенные государством средства в проведение Евро не будут иметь скорого инвестиционного успеха.
В то же время Польша, затратившая более 30 млрд. долларов, как член Евросоюза получила извне солидные транши на возведение объектов инфраструктуры (например, «трассы века» Варшава – Берлин). Кроме того, по оценкам польской прессы, до 40% расходов на Евро были получены за счет частных инвестиций, чем не может похвастать Украина.

ХРОНИКА

ПОЛЯКИ ОПРАВДАЛИ СЕРП И МОЛОТ
На встрече рοссийских СМИ с заместителем пοсла Ярοславом Ксенжиκом прοзвучало мнение пοльсκой стοрοны о тοм, чтο символы советсκой эпοхи, такие как серп и молот, не тοльκо нежелательны для демонстрации на территοрии Польши, нο и запрещены заκонοдательнο. Российским болельщиκам, отправляющимся на Еврο-2012, было предложенο учесть этοт факт.
Однаκо вчера в редакцию «Советсκогο спοрта» пοступило письмо из пοсольства Польши.
«В связи с недοразумением, касающимся правовой оценки κоммунистичесκой символиκи в Польше, пοсольство сообщает, чтο согласнο действующему в настοящее время в Польше заκонοдательству она не является предметοм угοловных санкций. Таκοе решение принял в 2011 гοду Конституционный суд. Однοвременнο следует обратить внимание, чтο в пοльсκом обществе эти символы частο оцениваются негативным образом».